New York nights — Recoil текст песни
Mind numbing, mentally crushing,
Membrane sloshing noise.
Manhattan rumbled through night
And I never knew that.
Had suspected, had read it on t–shirts:
“The city that never sleeps.”
But didn't need to believe it.
The onliest sound I believed
Was the train pulling out,
Heard from ‘bout 6 blocks away.
That was an all night sound.
Smooth, not chatter.
The noise was too noisy.
I mean noisier
Than noise had to be.
Noisier than the splash sound
Of the shore upon the roar of a 757
Taking the summer route.
Upon mom vex
Cause little kids don't listen.
Noise bigger
Than blockbuster videos
Playing in the next room
At the 4am matinee and the phone...
That was just noise.
I mean noisier
Than noise should be.
Not ear deafening, mind numbing,
Mentally crushing,
Membrane sloshing noise.
Keithie and his boys
Walked and talked
Shit nights
But it was always distinct,
Not chatter....
'N' jersey girls
Didn't giggle at the freaks,
'Talianos sucking Corona bottles
Making crashes fill the street,
Never plugged the
Void of my nights
Because the void was silence.
Over in Bushwick,
The ice cream man pulled his truck
Over while, shall we say,
He got his popsicle sucked.
He pulled over his truck
But the song kept on,
All day, all night.
The song means
The ice cream guy’s
Gettin' some
- It don’t even mean ice cream.
Cause they hear the song
And there’s no guy selling ice cream
From the truck.
'Sides, who got money
To be giving kids
Every time they hear the song woven
Between the sounds of car horns
And latin rhythms.
And the ice cream guy
Gets death threats.
Gotta get me a token,
Make the rumble of the ‘A’
My lullaby.
Gotta escape to the womb of my room.
I never believed in New York nights.
I never slept in Manhattan before.
21 years,16 by the shore.
It may have taken a while
To get used to the silence,
The absence of sound through night
At my home
But I’ve never slept
in Manhattan before.
It hurts.
It is hurting my head as I write this.
It is making my mind squeeze itself
Through a tiny doorway
Onto a massive stage
Where sound is disconnected from action.
Each render themselves tiles
In the mosaic.
Pretty is the picture from far away.
Gotta get me a token,
Make the rumble of the ‘A’
My lullaby.
Gotta escape to the womb of my room.
I never believed in New York nights.
Each tone drifts against
The next with nowhere
It would rather be.
No desire of dominance,
No call to signify nothing.
Gotta get me a token,
Make the rumble of the ‘A’
My lullaby.
Gotta escape to the womb of my room.
I never believed in New York nights.
Membrane sloshing noise.
Manhattan rumbled through night
And I never knew that.
Had suspected, had read it on t–shirts:
“The city that never sleeps.”
But didn't need to believe it.
The onliest sound I believed
Was the train pulling out,
Heard from ‘bout 6 blocks away.
That was an all night sound.
Smooth, not chatter.
The noise was too noisy.
I mean noisier
Than noise had to be.
Noisier than the splash sound
Of the shore upon the roar of a 757
Taking the summer route.
Upon mom vex
Cause little kids don't listen.
Noise bigger
Than blockbuster videos
Playing in the next room
At the 4am matinee and the phone...
That was just noise.
I mean noisier
Than noise should be.
Not ear deafening, mind numbing,
Mentally crushing,
Membrane sloshing noise.
Keithie and his boys
Walked and talked
Shit nights
But it was always distinct,
Not chatter....
'N' jersey girls
Didn't giggle at the freaks,
'Talianos sucking Corona bottles
Making crashes fill the street,
Never plugged the
Void of my nights
Because the void was silence.
Over in Bushwick,
The ice cream man pulled his truck
Over while, shall we say,
He got his popsicle sucked.
He pulled over his truck
But the song kept on,
All day, all night.
The song means
The ice cream guy’s
Gettin' some
- It don’t even mean ice cream.
Cause they hear the song
And there’s no guy selling ice cream
From the truck.
'Sides, who got money
To be giving kids
Every time they hear the song woven
Between the sounds of car horns
And latin rhythms.
And the ice cream guy
Gets death threats.
Gotta get me a token,
Make the rumble of the ‘A’
My lullaby.
Gotta escape to the womb of my room.
I never believed in New York nights.
I never slept in Manhattan before.
21 years,16 by the shore.
It may have taken a while
To get used to the silence,
The absence of sound through night
At my home
But I’ve never slept
in Manhattan before.
It hurts.
It is hurting my head as I write this.
It is making my mind squeeze itself
Through a tiny doorway
Onto a massive stage
Where sound is disconnected from action.
Each render themselves tiles
In the mosaic.
Pretty is the picture from far away.
Gotta get me a token,
Make the rumble of the ‘A’
My lullaby.
Gotta escape to the womb of my room.
I never believed in New York nights.
Each tone drifts against
The next with nowhere
It would rather be.
No desire of dominance,
No call to signify nothing.
Gotta get me a token,
Make the rumble of the ‘A’
My lullaby.
Gotta escape to the womb of my room.
I never believed in New York nights.
Ошеломляющий, давящий на психику,
захлёстывающий перепонки звук.
Манхэттен грохотал всю ночь напролёт,
а я и не знала этого.
Подозревала, читала на футболках:
«Город, который никогда не спит»,
но мне было как-то ни к чему.
Единственнейший звук, в котором я была уверена,
был звук отправляющегося поезда,
слышимый за шесть кварталов отсюда.
Этот звук продолжался всю ночь.
Ровный, без дребезжания.
Шум был слишком шумный.
То есть громче того,
каким должен был быть шум.
Громче всплеска волн на берегу,
шум, перекрывающий рёв 757-го1,
совершающего летний рейс.
Перекрывающий окрик мамаши,
когда малыши не слушаются.
Звук более громкий,
чем в разыгрываемых за стенкой блокбастерах,
в устраиваемых чуть свет сценах
и в звонящем телефоне…
Это был просто шум.
Я имею в виду более громкий,
чем должен быть шум.
Не оглушающий, ошеломляющий,
давящий на психику,
захлёстывающий перепонки звук.
Кити с парнями
ночами гулял и разговаривал
о всякой ерунде,
но всегда была конкретика,
не болтовня...
Девушки из Нью-Джерси
не хихикали над уродами,
сосущими «Корону»2 итальянцами,
из-за которых улицы наводнялись авариями,
они никогда не затыкали
брешь моих ночей,
потому что пустотой была тишина.
В Бушвике
мороженщик вёл грузовичок,
а в это время у него, скажем так,
высасывали эскимо.
Он остановился на обочине,
но песня продолжила играть
весь день, всю ночь.
Смысл песни в том,
что мороженщик получает нечто,
вовсе даже и не мороженое
на самом деле.
Потому что музыка-то играет,
а парня, продающего мороженое
из грузовичка, нет.
К тому же у кого есть деньги,
чтобы давать их детям
каждый раз, когда они слышат мелодию,
сотканную из звуков автомобильных гудков
и латиноамериканских ритмов,
а разносчику мороженого
угрожает смерть?
Я должна сделать себе подарок:
превратить рокочущую «а»
в свою колыбельную.
Я должна убежать в чрево своей комнаты.
Никогда не доверяла нью-йоркским ночам.
Никогда раньше не ночевала на Манхэттене.
21 год, 16 прошли на побережье.
Возможно, понадобилось какое-то время,
чтобы привыкнуть к тишине,
к отсутствию звуков
в моем доме по ночам,
но раньше мне не доводилось
ночевать на Манхэттене.
Мне больно.
У меня болит голова пока я это пишу.
Мой разум вынужден протискиваться
через крошечную дверь
на огромную сцену,
где звук не сопровождает действо.
Каждый являет собой
фрагмент мозаики.
Издалека картинка красивая.
Я должна сделать себе подарок:
превратить рокочущую «а»
в свою колыбельную.
Я должна убежать в чрево своей комнаты.
Никогда не одобряла нью-йоркские ночи.
Каждая нота дрейфует
обратно к последующей,
не имея предпочтений о лучшем месте.
Никакого желания доминировать,
никакой нужды в том, что не имеет значения.
Я должна сделать себе подарок:
превратить рокочущую «а»
в свою колыбельную.
Я должна скрыться в чреве своей комнаты.
Никогда не могла смириться с нью-йоркскими ночами…
захлёстывающий перепонки звук.
Манхэттен грохотал всю ночь напролёт,
а я и не знала этого.
Подозревала, читала на футболках:
«Город, который никогда не спит»,
но мне было как-то ни к чему.
Единственнейший звук, в котором я была уверена,
был звук отправляющегося поезда,
слышимый за шесть кварталов отсюда.
Этот звук продолжался всю ночь.
Ровный, без дребезжания.
Шум был слишком шумный.
То есть громче того,
каким должен был быть шум.
Громче всплеска волн на берегу,
шум, перекрывающий рёв 757-го1,
совершающего летний рейс.
Перекрывающий окрик мамаши,
когда малыши не слушаются.
Звук более громкий,
чем в разыгрываемых за стенкой блокбастерах,
в устраиваемых чуть свет сценах
и в звонящем телефоне…
Это был просто шум.
Я имею в виду более громкий,
чем должен быть шум.
Не оглушающий, ошеломляющий,
давящий на психику,
захлёстывающий перепонки звук.
Кити с парнями
ночами гулял и разговаривал
о всякой ерунде,
но всегда была конкретика,
не болтовня...
Девушки из Нью-Джерси
не хихикали над уродами,
сосущими «Корону»2 итальянцами,
из-за которых улицы наводнялись авариями,
они никогда не затыкали
брешь моих ночей,
потому что пустотой была тишина.
В Бушвике
мороженщик вёл грузовичок,
а в это время у него, скажем так,
высасывали эскимо.
Он остановился на обочине,
но песня продолжила играть
весь день, всю ночь.
Смысл песни в том,
что мороженщик получает нечто,
вовсе даже и не мороженое
на самом деле.
Потому что музыка-то играет,
а парня, продающего мороженое
из грузовичка, нет.
К тому же у кого есть деньги,
чтобы давать их детям
каждый раз, когда они слышат мелодию,
сотканную из звуков автомобильных гудков
и латиноамериканских ритмов,
а разносчику мороженого
угрожает смерть?
Я должна сделать себе подарок:
превратить рокочущую «а»
в свою колыбельную.
Я должна убежать в чрево своей комнаты.
Никогда не доверяла нью-йоркским ночам.
Никогда раньше не ночевала на Манхэттене.
21 год, 16 прошли на побережье.
Возможно, понадобилось какое-то время,
чтобы привыкнуть к тишине,
к отсутствию звуков
в моем доме по ночам,
но раньше мне не доводилось
ночевать на Манхэттене.
Мне больно.
У меня болит голова пока я это пишу.
Мой разум вынужден протискиваться
через крошечную дверь
на огромную сцену,
где звук не сопровождает действо.
Каждый являет собой
фрагмент мозаики.
Издалека картинка красивая.
Я должна сделать себе подарок:
превратить рокочущую «а»
в свою колыбельную.
Я должна убежать в чрево своей комнаты.
Никогда не одобряла нью-йоркские ночи.
Каждая нота дрейфует
обратно к последующей,
не имея предпочтений о лучшем месте.
Никакого желания доминировать,
никакой нужды в том, что не имеет значения.
Я должна сделать себе подарок:
превратить рокочущую «а»
в свою колыбельную.
Я должна скрыться в чреве своей комнаты.
Никогда не могла смириться с нью-йоркскими ночами…
Похожие тексты:
Комментарии к тексту